23 декабря 1963 г.

Письмо А. Н. Кочеткова Шарлотте Бишофф

Федеральный архив Германии (Bundesarchiv), NY 4232/9.

Во-первых, спешу дать Вам несколько биографических ориентиров, необходимых Вам для Вашей работы (статьи). Родился 18.2.1912 г. в Москве. Отец[,] инженер-путеец[,] служил в ж[елезно]-д[орожном] отряде Красной гвардии, умер в 1923 г. Мать позднее выходит замуж за латвийского подданного д[окто]ра Якобсона, который[,] возвращаясь в 1924 г. в Латвию[,] берет с собой и меня. В Риге заканчиваю десятилетку и в 1931 г. уезжаю из дому во Францию (в Тулузу) учиться. Получив в 1934 году диплом инженера сельскохозяйственного института Тулузского ун[иверсите]та и отслужив обязательный годовой срок в латвийской армии (в Даугавпилсе)[,] возвращаюсь во Францию (в Париж) для специализации по фитопатологии с Агрономическом ин[ститу]те. Здесь вступаю в комсомол Франции (в начале 1936 меня выбирают членом комсомольского бюро 5-го арондисмана Парижа)[,] а немного позже — в компартию Франции (принят партийной группой при организации "Союз друзей советской родины"). В конце июля 1936 направляюсь добровольцем защищать республику в Испании. Из барселонской казармы "Карлос Маркс" в составе 40-[й] интернациональной центурии (вслед за 39-й центурией имени Тельмана — ядром будущей XI-ой интербригады им[ени] Тельмана) попадаю на Арагонский фронт, на котором пулеметчиком, артиллеристом, переводчиком воюю до конца. Ранен под Гандессой, произведен в чин капитана. С 8-го февраля 1939 по март 1941 года провожу в концлагерях юга Франции (Сан Сиприен, Гюрс, Верне)[,] принимая активное участие в работе подпольной партийной организации лагерей. Из штрафного концлагеря Верне в начале 1941, в числе многих, через парижский пересыльный лагерь Турелль, попадаю на работы в Берлин. На АЕГ-ТРО через Фридриха Муравского связываюсь с Нейкельнской подпольной организацией КП Германии. На заводе до 22 июня 1941 мы создали группу иностранцев коммунистов, антифашистов. Состав этой группы менялся, так как в то время большинство иностранцев приезжало в Германию по контрактам на год. Первоначально в группу входили итальянец из Франции — "Марио", чех — "Ян", француз — "Жозеф".

Через знакомого по концлагерю Гюрс серба‚ уезжавшего домой, (он работал на том же з[аво]де) я установил также связи с испанцем "Пепе" и его товарищем (их общежитие находилось где-то за Темпельгофом). "Пепе" в 1942 г. свел меня с ленинградцем‚ комсомольцем "Олегом" (из лагеря "остовцев" в Темпельгофе)‚ а "Олег" — с "Николаем" (из лагеря "остовцев" в Адлерсгофе). Кроме этих возникших в различное время связей, у меня были контакты с морячками советских лесовозов ("Хассан", "Каганович"‚ "Волголес") живших в Йоганисталле. Эти женщины были интернированы в Штетине в день объявления войны и привезены в Берлин. Я связал их с группой бывших заключенных в концлагере Верне во главе со знакомым мне по Парижу (по организации "Союз друзей Советской родины") Георгием Клименюком, работавшем вместе с Михаилом Дробязиным в авторемонтной мастерской "Гебрюдер Битрих" на Рунге штрассе 21 (около станции S-bahn Яновитц брюке). Два активиста этой группы Михневич (будущий комиссар русского партизанского отряда в Бретань, Франция) и Лейбенко работали на одном из заводов в Рейникенсдорфе и вели там антифашистскую работу среди "остовцев". Морячки, которым группа "вернетовцев" всячески помогала (в оказании помощи участвовали также мастер упомянутой авторемонтной мастерской Оманский и одна владелица магазина в этом районе)[,] работали на аккумуляторном заводе "Пертрикс" в Обершеневейде. В конце 1941 года (зимой) моя заводская группа, группа "Пепе", группа русских "вернетовцев" участвовала в расклейке на стенах Берлина небольших коричневых наклеек с лозунгом — "Хитлер фюрт унс цур катастрофе". Лично я расклеил более десятка таких наклеек в Йоганнисталле и Нидершеневейде. Те же группы участвовали затем в распространении газеты "Иннере фронт", которую я получал через Муравского, Отто Грабовского и Герберта Грассе. Я передал эту газету однажды на заводе пожилому форарбайтеру отделения ДС1[,] бывшему социал-демократу (фамилию не помню).

Помнится, что первые газеты я начал получать для распространения вскоре после расклейки указанных лозунгов.

По заданию Отто Грабовского я написал две листовки для "остовцев". Обе в 1942 году. Первая называлась "К гражданам великого непобедимого Советского Союза, вторая — "Второй фронт — будет". Восковку первой листовки я писал вручную; вторую пришлось размножать вручную. Распространяли их те же группы, а также комитеты советских патриотов "остовских" лагерей в Темпельсгофе и Адлерсгофе, а также группа морячек.

После арестов 1942 года деятельность Нейкёльнской подпольной организации затихла на более длительное время, чем раньше при арестах в соседних группах. На заводе и на квартире — в домике крановщика в "колонии" Шприндлерсфельде, где я последнее время жил, я начал замечать, что мною начинают интересоваться. Из Франции, где после Сталинграда, оккупации Вишистской зоны, высадки союзников в Африке[,] начало разгораться пламя освободительной борьбы, из Парижа (через Клименюка) доходили намеки, что надо возвращаться. Во Францию уехал "Пепе" — оборвалась связь с испанцами, уезжали вернетовцы. Я решил тоже воспользоваться полагавшимся мне отпуском[,] съездить в Париж осмотреться, узнать новости. Этот вопрос мы обсуждали с Отто. Я не скрыл от него возможности того, что по приезду в Париж мне придется остаться там в распоряжении французской компартии. Отто понимал меня и мое стремление к более активной борьбе и на последнем свидании (он был с каким-то офицером вермахта — возможно с Эрнстом Зибером[,] как об этом Вы пишете в Вашем совместном сообщении в ИМЛ [Г]ДР) не так категорически настаивал на моем возвращении в Берлин. В Париже во второй половине августа 1943 года[,] сразу же по приезду из Берлина[,] через Клименюка и знакомого по Верне армянина Воскереджиана[,] я встретился с бывшим интербригадовцем, одним из руководителей от КПФ по работе среди русских Георгием Шибановым ("Андре"). Несколько позднее[,] после организационного собрания русских партийцев и беспартийных[,] я и Михневич, выделенные на военную работу, с фальшивыми, но хорошо сделанными временными удостоверениями личности (мое было на коммивояжера какой-то электротехнической фирмы — на имя Рудольфа Вилкса)[,] приходили несколько раз на свидание с "военным ответственным" для вступления в отряд[,] действовавший в Париже (отряд Манушьяна). Но с отрядом в это время стряслась беда — его выловило гестапо и полиция. Потом наши пути с берлинским сподвижником разошлись. Меня назначили инструктором ЦК КП Франции на Север (деп[артаменты] Нор, Па-де-Кале) по работе среди русских[,] затем ответственным за разложение власовской армии (руководителем так называемой службы "TV", принимавшей участие в организации 1-ого Нимского партизанского полка), Михневич партизанил на Западе — в Бретани. После вооруженного восстания в Париже и окончания нелегальности я работал в филиале лагеря Борегар — в Шато-де-Байе (под Парижем) и вместе с этим лагерем в мае 1945 года приехал на родину.

[...]

С уважением, А. Кочетков

Рига 23.12.63